03.05.2023 10:36
Интервью, мнения.
Просмотров всего: 5030; сегодня: 5.

Прежде думалось: буду ли я жить? Теперь - как я буду жить?

9 мая 1945 года в дневниках и воспоминаниях современников.

"Это было так неожиданно, что я растерялся".

Константин Рокоссовский (1896-1968) - крупнейший военачальник Великой Отечественной войны. Единственный в советской истории маршал двух стран - СССР и Польши:

Не описать счастье наших солдат. Не смолкает стрельба. Стреляют из всех видов оружия и наши, и союзники. Палят в воздух, изливая свою радость. Ночью въезжаем в город, где разместился наш штаб. И вдруг улицы озарились ярким светом. Вспыхнули фонари и окна домов. Это было так неожиданно, что я растерялся. Не сразу пришла догадка, что это конец затемнению. Кончена война! И только тогда я до конца понял значение неумолчной трескотни выстрелов.

Пора положить конец этому стихийному салюту. Отдаю распоряжение прекратить стрельбу.

"Прежде думалось: буду ли я жить? Теперь - как я буду жить?".

Давид Самойлов (1920-1990) - представитель поколения поэтов, ушедших со студенческой скамьи на фронт. Кавалер ордена Красной Звезды за взятие Берлина:

9 Мая. Первый день мира. День радости и новых сомнений.

Прежде думалось: буду ли я жить? Теперь - как я буду жить?

Рассказывают о подписании капитуляции.

Оно происходило в Штарме 5 при большом скоплении корреспондентов. Когда собрались все наши, Жуков сказал: "Представители германского командования могут войти". Они вошли. Им показали текст протокола. Они его подписали. После этого Жуков сказал: "Представители германского командования могут удалиться". Они вышли в полном молчании.

"Даже кондуктор не берет денег с военных".

Всеволод Вишневский (1900-1951) - писатель, киносценарист, драматург, военный корреспондент, капитан 1 ранга:

9 Мая. День Победы!

В городе необычайно празднично, солнечно. Даже кондуктор в трамвае не берет денег с военных: "Я сама плачу за вас". На улицах много офицеров и солдат - уцелели, дожили! Прохожие останавливают их, обнимают, целуют...

А как ликует нынче вся страна!

Москва красивая, чистая! Как не похожа она на Берлин, который мне упорно видится в тяжелых снах.

10 часов вечера. Салют Победы! На Красной площади гул праздничной толпы... Музыка, танцы... Вспыхивают песни... На площадь вливаются все новые и новые массы счастливых людей. Лиловато-голубые прожектора бьют в небо...

Тридцать залпов из тысячи орудий! Дождь ракет!

"Я невольно проронил слезу".

Григорий Грязнов (1898 - ?) - полковой писарь и минер, награжден медалью "За оборону Ленинграда":

9 Мая 1945 г. Ночевали около дер. Фриц, где немец обстрелял нашу роту. Утром был митинг - Германия капитулировала. Я невольно проронил слезу. <...>

"Право тосковать, когда все радуются жизни".

Михаил Пришвин (1873-1954) - писатель, дневники вел почти 50 лет:

День Победы и торжества. Все мои неясные мысли о связи живых и мертвых, поэтические предчувствия, все, все это, чем мучится душа, разрешается в двух словах: "Христос Воскрес!" Всем, чем ты мучаешься, Михаил, этим и раньше мучились люди и разрешили твои вопросы: "Христос Воскрес!"

На радости я привел машину и повез своих в Пушкино. По мере того, как всенародная радость больше и больше накапливалась в воздухе, Ляля больше мрачнела и злилась. На даче она принялась свеклу сажать и на слова мои - вот бы чайку попить - ответила:

- Хочется что-нибудь сделать, а тут носись с тобой.

После она говорила о том, что ее возмущает народная радость, что надо плакать, а не радоваться.

- Нет, - возражал я, - хороший человек, услыхав о конце войны, непременно должен радоваться, ведь миллионы жен, отцов, сестер сейчас радуются тому, что их близкие теперь останутся в живых.

- А кто же подумает о мертвых?

- Мы же потом и о мертвых подумаем. Ты представь себе отца, у которого двое сыновей, один недавно погиб на войне. Отец в тревоге ждет каждый день, что придет известие о гибели второго сына. И вот приходит известие, что война кончилась и некому больше убивать его сына. Его сын останется жив. Тогда отец, конечно, забудет о мертвом на какое-то время, и душа его будет заполнена целиком радостью о живом. Так вот и мы теперь ликуем о живых. И я не верю в то, что кто-то в этот день, ссылаясь на мертвых, не хочет радоваться о живых - что такой человек ближе к Богу.

Так мы говорили, а вскоре по телефону Бор. Дм., потерявший Диму несколько месяцев тому назад, сказал Ляле, что так обрадовался он концу войны, что Глеб его теперь, наверно, останется в живых, что не мог сидеть на месте, бросился к нам, но увидел только уезжающую нашу машину.

Я высунул язык Ляле. И мне так больно-больно, что я могу ей высунуть язык. Но я это чувство знаю: в праздник и меня всегда раньше охватывала тоска, и я долго носился с этим чувством... право тосковать, когда все радуются жизни. На самом деле, как теперь понимаю, это чувство невысокого достоинства.

"Жена просила: ты расскажи..."

Илья Эренбург (1891-1967) - писатель, журналист:

Поздно ночью наконец-то передали сообщение о капитуляции, подписанной в Берлине. Было, кажется, два часа. Я поглядел в окно, почти повсюду окна светились: люди не спали.

Начали выходить на лестницу, некоторые неодетые, их разбудили соседи. Обнимались. Кто-то громко плакал. В четыре часа утра на улице Горького было людно: стояли возле домов или шли вниз - к Красной площади. После дождливых дней небо очистилось от облаков, и солнце отогревало город.

Так наступил день, которого мы столько ждали. Я шел и не думал, был песчинкой, подхваченной ветром. Это был необычайный день и в своей радости, и в печали: трудно его описать - ничего не происходило, и, однако, все было полно значения - любое лицо, любое слово встречного.

Пожилая женщина показывала всем фотографию юноши в гимнастерке, говорила, что это ее сын, он погиб прошлой осенью, она плакала и улыбалась. Девушки, взявшись за руки, что-то пели. Рядом со мною шли женщина и мальчик, который все время повторял: "Вот это майор. Ура! Старший лейтенант, орден Отечественной второй степени. Ура!.." У женщины было милое изможденное лицо; вдруг я вспомнил, как в начале войны на Страстном бульваре сидела женщина с сыном, который шалил, а она плакала. Мне показалось, что это она; наверное, и сходства не было, просто два лица сливались в одно.

Девочка сунула моряку букетик подснежников, он хотел ее обнять, она фыркнула и убежала.

Старик громко сказал: "Вечная память погибшим"; майор на костылях поднес руку к козырьку, а старик рассказывал: "Жена просила: "Скажи", - она простыла, лежит... Гвардии старшина Березовский. Две личные благодарности от товарища Сталина..."

Кто-то сказал: "Ну, теперь скоро вернется..." Старик покачал головой: "Погиб смертью героя, восемнадцатого апреля, командир написал... Жена просила: "Ты расскажи..."

Текст: Петр Базанов, доктор исторических наук. Российская газета.

Участники событий и другие указанные лица: