18.03.2024 18:00
Персоны.
Просмотров всего: 21790; сегодня: 6.

Адольф Иоффе - главный дипломат советской России

«Мы, близкие друзья его, которые бок о бок с ним не только боролись, но и жили в течение десятков лет, мы вынуждены сегодня оторвать от сердца исключительный образ этого человека и друга. Он светил мягким и ровным светом, который согревал», — пламенно говорил на могиле своего друга Адольфа Иоффе уже полуопальный Лев Троцкий в ноябре 1927 года. Не выдержавший груза мучившей его болезни и остро переживавший за будущее страны на фоне внутрипартийной борьбы после смерти Владимира Ленина, он свёл счёты с жизнью.

Выходец из крымской «золотой молодёжи»

Адольф Абрамович Иоффе появился на свет 10 октября 1883 года в Симферополе, в семье зажиточного еврейского купца, который считался чуть ли не богатейшим человеком полуострова и имел хорошие отношения даже с Сергеем Витте. Он владел почтой и транспортом Крыма, а также имел большое количество недвижимости в империи, в том числе собственный дом в Москве.

Абрам Иоффе на своих детей не жалел ни средств, ни сил, рассчитывая, что те выбьются в люди благодаря хорошему образованию. Его второй сын вполне шёл по пути, намеченному отцом — поступил и успешно окончил Симферопольскую мужскую гимназию. Однако революционные настроения, витавшие в обществе на рубеже веков, вскоре вскружили молодому Адольфу голову. Ещё гимназистом он сблизился с подпольными кружками социал-демократов в Крыму. Из-за этого он фактически закрыл себе дорогу в отечественные высшие учебные заведения. В 1903 году он отправился в Берлин изучать медицину. Но и там он совмещал научные штудии с революционной борьбой. Отец радовался тому, что Адольф уехал для обучения за границу, но не жаловал его заинтересованность в политических процессах, впрочем, считая, что дело в юношеском максимализме. «Сынок, ну зачем тебе нужна эта революция? Кончай свой медицинский — я куплю тебе кабинет, хочешь — в Москве на Тверской, хочешь — в Петербурге, на Невском, зачем тебе эта революция?» — говорил отец.

Но Адольф был непреклонен, поэтому, когда в 1905 году в России начались революционные волнения, он оставил жену, Берту Ильиничну, университет и отправился на родину. К этому времени Иоффе стал довольно авторитетным членом РСДРП и выполнял поручения в Европе и России, пропагандировал среди рабочих и периодически уходил «на дно», преследуемый жандармами. То же самое ему пришлось сделать и в 1905 году: Адольф принял самое деятельное участие в революционных событиях в Севастополе, в том числе имел непосредственное отношение к восстанию на броненосце «Потёмкин»: в августе 1905 года он помог бежать из-под стражи одному из организаторов восстания, Константину Фельдману, после чего Иоффе самому пришлось бежать за границу.

Врач, журналист и подпольщик

После бегства в 1905 году Адольф Иоффе окончательно отказался от учёбы и ушёл в политику. Он ещё несколько раз приезжал на родину, попал под стражу, но смог сбежать и вновь скрыться от властей в Европе. К тому времени он перебрался в Швейцарию, стал учиться в университете Цюриха на юридическом факультете, а в 1908 году Адольф переехал в Вену, где состоялась его судьбоносная встреча с Львом Троцким.

Один из будущих лидеров советской России и создатель Красной армии впоследствии вспоминал об Иоффе: «Его нервная система была отягощена тяжёлой наследственностью. Несмотря на чрезвычайно внушительную, слишком внушительную для молодого возраста внешность, чрезвычайное спокойствие тона, терпеливую мягкость в разговоре и исключительную вежливость, — черты внутренней уравновешенности, Иоффе был на самом деле невротиком с молодых лет». Действительно, в венские годы Адольф Абрамович проходил лечение (и, заодно, и учился) у ученика Зигмунда Фрейда Альфреда Адлера. Эти занятия он совмещал с политической деятельностью — вместе с Троцким Иоффе стоял у истоков эмигрантской социал-демократической газеты «Правда».

В 1912 году по заданию партии Иоффе вернулся в Россию, в Одессу, где вновь занялся агитацией, но на этот раз уйти от преследования властей ему не удалось: вплоть до Февральской революции Адольф Абрамович находился в ссылке в Сибири, в селе Демьяново Тобольской губернии, по «делу черноморских моряков» и лишился всех прав состояния. Там будущий дипломат занялся работой по специальности и лечил рабочих в слюдяных копях. Об этих главах биографии остались воспоминания одного из современников Иоффе, Ильи Доронина, революционного деятеля Тобольской губернии: «Самый обеспеченный, и, конечно, самый щедрый ссыльный был врач А. А. Иоффе, изобличённый в Одессе в принадлежности к РСДРП и высланный в северные уезды Тобольской губернии. Адольф Абрамович, очень весёлый, приятный человек, доставлял немало беспокойства демьяновскому начальству».

Крушение монархии и смена государственного строя в России вернули Иоффе к политической жизни: уже в апреле, транзитом через город Канск, он прибыл в Петроград.

Революционер

Как и Троцкий, Иоффе не принадлежал к числу большевиков, занимая промежуточную позицию в спектре социал-демократов. В Петрограде он примкнул к «межрайонцам», к которым принадлежал и Троцкий, и вместе со своим другом издавал газету «Вперёд!». Однако к лету 1917 года наметилось сближение Иоффе с большевиками — Адольфу Абрамовичу были близки взгляды Ленина, и он активно агитировал среди своих коллег за слияние с РСДРП (б).

Это произошло уже в июле 1917 года, на полуподпольном шестом съезде РСДРП (б), в тот момент, когда многие большевики находились фактически на подпольном положении. Благодаря этому слиянию в партию вошли многие талантливые публицисты и ораторы, в число которых был и сам Иоффе, в августе 1917 года избранный в петроградскую Думу и возглавивший там большевистскую фракцию. Троцкий вспоминал: «Это было для меня неожиданностью, но в хаосе событий вряд ли я успел порадоваться росту своего венского друга и ученика. Когда я стал уже председателем петроградского Совета, Иоффе явился однажды в Смольный для доклада от большевистской фракции Думы. Признаться, я волновался за него по старой памяти. Но он начал речь таким спокойным и уверенным тоном, что всякие опасения сразу отпали. Многоголовая аудитория Белого зала в Смольном видела на трибуне внушительную фигуру брюнета с окладистой бородой с проседью, и эта фигура должна была казаться воплощением положительности, уравновешенности и уверенности в себе».

К октябрьским событиям Адольф Иоффе подходил в качестве секретаря ЦК РСДРП (б) и председателем Военно-революционного комитета, активно выступая за восстание и так же активно в нём участвуя. «Однажды отец пришёл домой под утро, усталый, счастливый и сказал: «Поздравляю, власть наша», — вспоминала Надежда Иоффе, его дочь.

Дипломат

Наступила нова эпоха. Большевики приступили к постройке собственного государства, существование которого в крайней степени зависело от отношения соседей. Первой задачей стало скорейшее заключение мира с Германской империей, чем занялись Троцкий, нарком по иностранным делам, и Иоффе в Брест-Литовске.

Соратник главы внешнеполитического ведомства поддерживал тактику, который избрал Троцкий на переговорах: «ни мира, ни войны». На одном из заседаний ЦК Иоффе утверждал: «Прощупывать немецких империалистов действительно уже поздно. Но прощупывать германскую революцию ещё не поздно… Если у них революции не будет, они заберут больше (не только Ревель), а если будет, то нам всё вернётся». Дипломат не поддержал Ленина, стремившегося подписать мир во что бы то ни стало, и после отставки Троцкого с поста наркоминдела отказался ехать в Брест в качестве главы делегации в знак протеста — лишь просьбы Ленина заставили его всё же отправиться на встречу с немцами в качестве консультанта.

После подписания мирного договора Иоффе отправился в Берлин в качестве посла советской России. На новоиспечённого дипломата легла архисложная работа: с одной стороны, ему было необходимо поддерживать нормальные отношения с капиталистическим государством, а с другой, — Иоффе предписывалось поддерживать революционные группировки внутри страны. С этими двумя взаимоисключающими задачами он успешно справлялся до декабря 1918 года, когда был выслан вместе с подчинёнными из страны новыми республиканскими властями с обвинениями в поддержке радикальных социалистов.

Участие в переговорах в Бресте и командировка в Германию сделали Иоффе главным дипломатом Советской республики. Именно он возглавлял большевистские делегации на мирных переговорах с Эстонией, Латвией, Литвой в 1920 году и Польшей в 1921 году — под текстами важнейших для Москвы мирных договоров стоит его подпись. Константин Бенкендорф, член советской делегации на переговорах с Эстонией, впоследствии эмигрировавший в Англию, вспоминал о нём: «Он не держал зла на превратности, которые ему самому пришлось пережить, и совсем не питал неприязни к представителям прошлого — он считал их скорее павшими врагами, побеждёнными в жестоком, но честном бою».

Партия и правительство бросали Адольфа Иоффе на самые разные дипломатические участки: в 1921 году он участвует в переговорах с лидерами басмачей в Туркестане, в следующем году отправился в Геную на международную конференцию в составе делегации во главе с Георгием Чичериным (с которым, несмотря на принадлежность к одному ведомству, отношения у Иоффе не сложились). С 1922 года дипломат уже на Дальнем Востоке: критикует японских империалистов и налаживает контакты с китайским Гоминьданом. Тем не менее Иоффе не был доволен «политикой мирного сосуществования». В одном из писем он определял свою позицию так: «Не лучше ли нам, ввиду замедления темпа мировой пролетарской революции и нэповских необходимостей, на время отбросить свою революционную политику и тактику и пойти совместно с мировым империализмом? Я оставляю без ответа этот вопрос. Для меня лично он ясен: я могу проводить только революционную политику и в случае утвердительного ответа на вышепоставленный вопрос не могу быть проводником новой политики».

В 1923 году в Японии Иоффе тяжело заболел полиневритом. Работать становилось всё тяжелее — дипломат больше лечится, чем выполнял свои обязанности. А смерть Ленина в 1924 году и начало внутрипартийной борьбы окончательно пошатнули здоровье первого советского дипломата.

Друг опального вождя

Через 2 дня после смерти Владимира Ленина Адольф Иоффе высказал свои опасения относительно будущего советской России в письме председателю Коминтерна Григорию Зиновьеву: «Я полагаю, что было бы весьма рискованным и неудачным пытаться заменить Ленина одним лицом и что поэтому необходимо теперь создать не председателя Совнаркома, а президиум». Однако к этому времени будущий руководитель страны был уже определён: ещё при жизни Ленина власть перешла в руки триумвирата Сталин-Зиновьев-Каменев.

В течение нескольких лет Троцкого отодвигали от важных государственных должностей, вместе с ним следовал и Иоффе: в 1925 году он стал заместителем Троцкого в Главном концессионном комитете. «Вы не отдаёте себе полного отчёта в том вырождении, которое претерпела партия. Подавляющее большинство её, во всяком случае решающее большинство, — чиновники; они гораздо больше заинтересованы в назначениях, повышениях, льготах, привилегиях, чем в вопросах социалистической теории или в событиях международной революции», — говорил Иоффе Троцкому тогда же. Сам Троцкий впоследствии вспоминал: «К политическому и личному возмущению присоединялось острое сознание собственной физической беспомощности. Иоффе безошибочно чувствовал, что дело идёт о судьбе революции».

Иоффе горячо любил и уважал своего друга и соратника, однако не мог простить ему его нерешительность в момент, когда на кону стояла судьба завоеваний 1917 года. «Повторяю, политически Вы всегда были правы, а теперь более правы, чем когда-либо. Когда-нибудь партия это поймёт, а история обязательно оценит. Так не пугайтесь же теперь, если кто-нибудь от Вас даже и отойдёт или, тем паче, если не многие так скоро, как нам всем бы этого хотелось, к Вам придут. Вы правы, но залог победы Вашей правоты — именно в максимальной неуступчивости, в строжайшей прямолинейности, в полном отсутствии всяких компромиссов, точно так же, как всегда в этом именно был секрет побед Ильича», — эти слова, оставленные в предсмертном письме другу, дойдут до Троцкого уже после самоубийства Иоффе 17 ноября 1927 года.

Похороны первого дипломата советской России состоялись спустя два дня и превратились в последнее публичное выступление Льва Троцкого. Стоя у могилы своего соратника, он сказал: «Вот в этом гробу мы принесли сюда бренные останки этого исключительного человека, рядом с которым нам свободно было жить и бороться. Простимся же с ним в том духе, в котором он жил и боролся». Спустя два месяца Троцкий отправился в ссылку в Алма-Ату. Сын Иоффе Владимир расстрелян в Томске в 1937 году. Дочь Надежда арестована в 1936 году и провела в лагерях 20 лет. После развала СССР она эмигрировала в США и написала книгу воспоминаний и биографию отца.

Автор: Никита Николаев. Сайт «Дилетант».

Фото из открытых источников.

Исторические события:

Участники событий и другие указанные лица:

Витте Сергей Юльевич, русский государственный и политический деятель, министр путей сообщения, министр финансов, председатель Совета министров, реформатор, действительный тайный советник, член Государственного совета;
Зиновьев (Овсей-Гершон) Григорий (Аронович) Евсеевич (Радомысльский), русский революционер, советский политический и государственный деятель;
Иоффе Абрам (Авраам) Фёдорович (Израиль-Файвишевич);
Иоффе (Крымский) Адольф (Виктор) Абрамович, участник революционного движения в России, советский дипломат и партийный деятель;
Каменев (Розенфельд) Лев Борисович, российский революционер, советский партийный и государственный деятель;
Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, фактический руководитель СССР, генеральный секретарь ЦК КПСС, генералиссимус Советского Союза;
Троцкий (Бронштейн, Седов) Лев Давидович, российский революционер, участник социалистического и коммунистического движения, советский государственный, партийный и военно-политический деятель, основатель и идеолог троцкизма;
Ульянов (Ленин) Владимир Ильич, русский революционер, теоретик марксизма, советский политический и государственный деятель, организатор революции 1917 года в России, первый председатель Совета народных комиссаров РСФСР и СССР;
Чичерин Георгий Васильевич, русский революционер, советский дипломат, нарком иностранных дел РСФСР и СССР (1918—1930). Член ЦИК СССР I—V созывов, член ЦК ВКП(б) (1925—1930). Подписал Брестский мир 3 марта 1918 года.